[meeuw]

Ужасно не люблю все эти пафосные придыхания в стиле «никто не забыт, ничто не забыто» — за ними нет ничего: ни памяти, ни людей, ни правды. Поэтому я просто расскажу о моих родственниках и знакомых, и приглашаю вас сделать то же. Не думаю, что слово «флешмоб» тут уместно — просто давайте действительно вспомним...

Старший брат моего деда, Григорий —

был призван в июне 41-го

был призван в июне 41-го, спустя месяц попал на фронт в составе тех самых дивизий, о которых потом напишет Симонов в «Живых и мертвых». Помните, у них на четверых была одна винтовка, и та трофейная, и с этой винтовкой они шли против немецких танков... Пропал без вести осенью 1941-го где-то в Белоруссии, никаких сведений о нем найти не удалось до сих пор.

Еще один старший брат деда, Петр —

был призван в 1945-м

был призван в 1945-м, когда ему исполнилось восемнадцать. Воевал на Дальнем Востоке, выжил чудом: поскольку жизнь в оккупированной Украине сытостью не отличалась, Петр Иванович был самым маленьким и тощим (соответственно — легким) в роте. Их сбрасывали на позиции с парашютами, он приземлился последним. Пулеметчик расстрелял все патроны на приземлившихся раньше, и нескольких секунд, ушедших на перезарядку, Петру Ивановичу хватило для того, чтобы остаться в живых. Прекрасно себя чувствует до сих пор.

Иван Никонович, мой сосед —

был призван в 1944-м

был призван в 1944-м, но Героем Советского Союза стал за два года до того. Ему было шестнадцать, он уже год жил в оккупации, потому что на фронт, его, разумеется, не взяли по возрасту. И тогда он и двое его друзей (старшему из которых стукнуло аж восемнадцать) решили совершить подвиг: одним махом и немцам отомстить, и своим доказать, что они уже не дети. Был разработан сложный план взятия «языка», который — к изумлению их самих — сработал, и они таки сумели захватить какого-то немца, и даже доставили его к партизанам. Всем троим дали по «Золотой Звезде», а заодно попросили написать расписку о неразглашении военной тайны. Кем же был тот загадочный немец, захваченный в плен тремя подростками, Иван Никонович так и не узнал — хотя и наводил специально справки, и полномочия соответствующие имел (он впоследствии попал все же на фронт, получил еще немало наград, после войны поступил в военное училище — и к тому времени, когда я в ним познакомилась, был уже генералом). Умер в 1998 году, его фамилия есть на стелле около одесского оперного театра, где указаны все одесситы, ставшие Героями Советского Союза.

Степан Николаевич —

я познакомилась с ним совершенно случайно

я познакомилась с ним совершенно случайно и, к сожалению, не знаю, жив ли он сейчас. Школа, в котороя я работала, по мере сил помогала ветеранам, и приносить поздравительные открытки и продуктовые наборы Степану Николаевичу выпало именно мне. А потом оказалось, что его много лет назад умершую жену тоже звали Ларисой, и голос у нее вроде бы был похож на мой, поэтому Степанна Николаевич очень любил со мной разговаривать. Я не помню, в каком году его призвали, знаю только, что он воевал без Сталинградом — причем воевал босиком, в одних портянках, потому что сапог ему не хватило. А Сталинградская битва, между прочим — это зима 1942-43 годов и морозы до сорока градусов. Я не представляю — мне воображения не хватает — как вообще можно выжить в таких условиях, тем более воевать, но в окопах, видимо, грипом действительно не болеют, и Степан Николаевич выжил, и дошел до Берлина, и его автограф есть на Рейхстаге (я фотографии видела) — что самое удивительное, за всю войну его только раз контузило, а больше ранений не было. Он женился, родил двоих детей, и все вроде бы было хорошо, но в середине 70-х его «догнали» фронтовые болячки: он практически ослеп, у него отказали ноги. Я с ним познакомилась в начале 2005 года, к тому времени он уже много лет жил один, с трудом передвигаясь по квартире и различая только пятна света. В его квартире даже не было ванны — потому что жил он во 2-м Вокзальном переулке, а кто знает Одессу, тот в курсе, что этот район уже сто лет назад был полуразрушенными трущобами. И никакие письма во всевозможные инстанции не помогли: здание аварийное, чугунную (господи, почему чугунную? неужели в 21-м веке акриловые ванны в дефиците?) ванну устанавливать нельзя по соображениям безопасности. Хорошо, что никакие «соображения безопасности» не мешали Степану Николаевичу сохранять бодрость духа и ясность разума, живо интересоваться событиями в большом мире, писать мемуары и вообще быть одним из самых жизнерадостных людей, каких я встречала. Надеюсь, он еще жив.