Забавно

Хорошие девушки ведут дневники; у плохих девушек на это нет времени.

Таллула Банкхед, американская актриса

Удивительно, сколько всего случается, если вести дневник каждый день; а если пропустишь месяц, кажется, не было ничего, о чем стоит написать.

О. Дуглас, к сожалению, не знаю, кто это

Человек, который ведет дневник, многое делает лишь для того, чтобы было что записать.

Кристиан Фридрих Геббель, немецкий драматург

Вести дневник, всматриваться в самого себя — верный способ исказить самого себя до неузнаваемости.

Поль Клодель, французский писатель

Дневник — повседневная запись тех поступков и мыслей, о которых записывающий может вспомнить, не краснея.

Амброз Бирс, американский писатель

Я никогда не путешествую без своего дневника, ведь нужно иметь под рукой что-нибудь сенсационное для чтения в поезде.

Оскар Уальд, сами-знаете-кто :-)

@темы: не свое, дорогой дневник

---

И вот что странно

По-настоящему хорошие люди даже не подозревают, насколько они хорошие.

@темы: личное

---

Больше, но меньше

Наши дома всё больше, а семьи всё меньше. У нас больше удобств, но меньше времени. Больше ученых степеней, но меньше здравого смысла. Больше знаний, но меньше способности к трезвому суждению. Больше специалистов, но еще больше проблем. Больше лекарств, но меньше здоровья. Мы проделали долгий путь до луны и обратно, но нам сложно перейти улицу, чтоб встретиться с новым соседом. Мы создали множество компьютеров для хранения и копирования огромных объёмов информации, но стали меньше общаться друг с другом. Мы выиграли в количестве, но проиграли в качестве. Это время быстрого питания, но медленного усвоения. Людей высокого роста, но низкой нравственности. Высоких доходов, но мелочных отношений. Это время, когда так много за окном, но ничего в комнате!

Далай Лама XIV

@темы: не свое

---

Кажется, мы потихоньку выкарабкиваемся.
Тот-Кто-Есть-Наверху, пожалуйста, дай нам силы пережить следующую неделю. И отдельно — пережить сегодняшний день.

@темы: личное

---

Важное

Можно уныло жаловаться на заевший быт и непонимание близких; до хрипоты ругаться с родителями, отстаивая право на "собственное мнение"; мечтать о том, что однажды прилетит "волшебник на голубом вертолете" (с) и исполнит все твои желания.
На это способны все, среди моих знакомых — десятки примеров, да я и сама такая, наверное.
Но вот не побояться бросить скучную, но налаженную жизнь; уйти из дома буквально-таки "в никуда", делом доказывая право быть взрослым, и начать все сначала — по силам единицам. Я до сих пор только в книгах о таких читала.
И поэтому я невыразимо горжусь тем, что человек, с которым меня случайно — но, видимо, не без умысла — свела жизнь, именно такой.
Жаль только, что я не могу ему об этом сказать: любые слова (включая те, которые я написала), звучат невыразимо пафосно и сути не отражают. Он удивился бы, наверное, если бы их услышал. Наверняка сказал бы, что на его месте так поступит каждый.
Так странно.

@темы: личное

---

Когда жизнь летит в тартарары — это даже весело.
Ничего, прорвемся.
Не в первый раз.

@темы: личное

---

Вообще не люблю жаловаться, но в моей жизни сейчас начинается какая-то очень уж черная полоса.
Самое мерзкое, что даже обсудить ситуацию не с кем.
Надо срочно уезжать в командировку: говорят, незнакомому попутчику можно рассказать то, о чем с друзьями не поговоришь. Вдруг поможет...

@темы: личное

---

@темы: картинки, не свое

---

Просто так

 minku — волшебная.

@темы: личное

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Хозяин. Глава 2

Забыла сказать самое главное: вся эта писанина (и первая глава тоже, да) посвящается Моргенштерну. Я не виновата, это все склероз !

В общем, вторая глава

Там ее уже ждали.

Лялька остановилась как вкопанная посреди комнаты и уставилась на странное существо, сидевшее на холодильнике. Больше всего существо напоминало ту самую загадочную куделю — то есть пук нечесанной темно-коричневой шерсти. Но при этом оно могло похвастаться вполне человеческим, донельзя морщинистым лицом, ногами, обутыми почему-то в валенки, и изрядно испачканными руками.

В данный момент «куделя» была занята тем, что страстно обнимала початый пакет с «Вискасом» и с вожделением разглядывала его содержимое, не решаясь, очевидно, попробовать «на зуб».

Лялька протерла глаза и больно ущипнула себя за локоть, искренне надеясь, что она действительно сошла с ума и все это — не более чем плод ее больного воображения. Тем не менее, манипуляция должного эффекта не возымела: неожиданный гость продолжал восседать на холодильнике, не обращая на застывшую, аки жена Лота, хозяйку. Лялька, не двигаясь с места, придвинула к себе стул и уселась на него, по-прежнему не отрывая глаз от холодильника. В полном молчании прошло еще несколько минут.

Наконец «куделя» оторвалась от любования кошачьим кормом, горько вздохнула и укоризненно произнесла:

— Хозяюшка, ты б угостила чем гостя дорогого! Негоже так сидеть!

Лялька вздохнула и закрыла глаза.

* * *

Очнулась она уже на своей кровати, причем ноги ее были заботливо укутаны пледом, а рядом суетился кто-то маленький и весьма лохматый, на разные лады уговаривавший ее «испить водицы» и сетовавший на нервных городских жителей. Отмахнувшись от предложенного стакана, Лялька села на кровати.

— А теперь давай с самого начала, — потребовала она. — Ты кто?

Гость обиженно засопел и попробовал перевести разговор на каких-то «девиц, грамоте обученных, а в жизни ничего не понимающих», но упомянутая девица сдаваться не собиралась.

— Ты кто, я тебя спрашиваю? – повторила она еще более настойчиво.

Гость вздохнул.

— Домовые мы... — жалобно сообщил он почему-то во множественном числе.

Лялька встрепенулась:

— Так вас тут много?!

— Тут, — обвел рукой крошечную квартирку гость, — я один-одинешенек! — и, не дав вставить и слова, завыл, притворно всхлипывая: — Сиротинушка я бедная, хозяевами покинутая! Позабыт-позаброшен!..

Возможно, в другой ситуации Лялька даже пожалела бы его, но в данный момент ее больше интересовала своя собственная судьба.

— Значит, ты домовой, и ты тут один, — задумчиво проговорила она. — Тогда следующий вопрос: как ты здесь оказался и что мне с тобой делать?

Домовой, сообразив, что прямо сейчас выгонять его, похоже, не собираются, заметно оживился:

— Между прочим, это два вопроса, — деловито сообщил он. — Меня сюда старая хозяйка из деревни привезла. Потом заболела, ее внучка к себе забрала, чтоб ухаживать сподручнее было, а квартиру тебе сдали. Вместе со мной, сиро-о-откою... — снова завыл он, не забывая одним глазом косить в сторону Ляльки.

— Между прочим, меня об этом не предупреждали! — возмутилась она. — Я бы скидку потребовала — за квартиру с, так сказать, «приложением». А теперь что делать прикажете? Я, между прочим, задаток внесла!

— Хозяюшка, милая, — заюлил домовой, — а может, мы с тобой уживемся? Ты не подумай, я смирный, пакостей не делаю, ем мало, в хозяйстве, опять же, помогать могу...

Лялька надолго задумалась.

— А где кот? — наконец вопросила она. — Я же точно видела кота!

— Теодор? — переспросил домовой. — А кто ж его знает, где этого бездельника днем носит. Но ты не волнуйся зазря, к вечеру появится.

— Ага! — торжествующе завопила Лялька. — Значит, вас все-таки двое! А кто тут про свое одиночество заливал?!

Домовой мрачно уставился в пол и принялся выводить на нем какие-то узоры ногой, обутой в валенок. Судя по всему, это увлекательнейшее занятие интересовало его куда больше, чем продолжение разговора.

— Кстати, а тебе в валенках не жарко? Июнь ведь, — полюбопытсвовала Лялька.

— Жарко. Только кто ж мне, сиротинушке, другую обувку-то справит? — буркнул домовой.

— То есть, — подвела итог Лялька, — предполагается, что я буду тебя кормить, одевать — в смысле, обувать, — быстро поправилась она: в связи с повышенной лохматостью, домовой, очевидно, в одежде не нуждался, — присматривать за твоим котом... И что мне с этого будет?

— Так о чем, хозяюшка, я и толкую — помогать тебе могу, — и домовой принялся сосредоточенно загибать пальцы, — прясть, ткать, за скотиной, опять же, ходить могу, лошадей смотреть...

— Во-первых, хватит меня уже «хозяюшкой» обзывать, я тебе не нанимала, — оборвала его Лялька. — Во-вторых, ни прясть, ни ткать мне не нужно, я одежду в магазине покупаю. В-третьих, лошадей у меня нет, и другой скотины тоже. Вот если бы ты ремонт закончить помог... — и она красноречиво обвела рукой кухоньку, не до конца оклеенную обоями, и комнату, в которой обои еще предстояло оборвать.

Домовой деловито почесал затылок.

— Не случалось нам ремонтой заниматься, — честно признался он, — но попробовать могем. Говори, хозяюшка, что делать-то надобно.

Лялька обреченно вздохнула — видимо, от непрошеного гостя отделаться ей не удастся. Что ж, с ремонтом поможет — и то хорошо. С паршивой овцы, как говориться...

— Для начала, давай познакомимся, — предложила она. — Я Лялька. Можно еще Ларка. Лора — нельзя, получишь в лоб. А ты?

Домовой участливо посмотрел на нее и, пробормотав что-то про «болезную» и «склероз», преувеличенно членораздельно произнес:

— Домовые мы. Старая хозяйка из деревни привезла.

— Это я уже слышала, — оборвала его Лялька. — Только свою биографию расскажешь как-нибудь потом. Имя у тебя есть?

— Нету, вестимо! — возмутился тот. — Нам, домовым, не положено!

— Как это — «не положено»? – опешила Лялька. — Что ж это, мне тебя «эй, ты» называть?

— Как есть, не положено, — подтвердил домовой. — Нет такого правила, чтоб имя давать. А звать меня можно «хозяин» или «дедушка».

— Ну вот еще! — пришла Лялькина очередь возмущаться. — Хозяйка здесь я! А дедушка у меня есть, еще одного мне не надо.

— Значит, так, — сообщила она, немного подумав, — я тебя буду Куделем называть. В честь кудели, которая меня чуть с ума не свела. Возражения есть?

Домовой помолчал, потом оглянулся на пакет с «Вискасом», облизнулся и нехотя кивнул:

— Куделем — так Куделем. Хоть горшком назови, только в печку не ставь.

Лялька нервно рассмеялась:

— Нет у меня печки, а духовка не работает, так что не переживай. Ладно, ты тут что-то про сиротинушек пел. Есть хочешь?

Домовой энергично закивал. Лялька нырнула в холодильник и задумалась. В связи с ремонтом готовила она мало, в основном перебиваясь всухомятку. И теперь могла похвастаться наличием трех сосисок, банки консервированного горошка, огурца и надъеденной шоколадки. Насколько она знала, ничто из этого продуктового набора в пищу домовым не годилось.

Кудель деликатно молчал, напоминая о своем присутствии только энергичным сопением. Лялька порылась в закромах памяти, оказавшихся неожиданно недоукомплектованными сведениями о рационе домовых: кроме сметаны, которую они вроде бы любят лакать, на ум ничего не приходило.

— Сосиску будешь? — наконец поинтересовалась она.

Домовой философски пожал плечами.

— Не едамши мы сосисок, но попробовать могем. Это овощ такой?

— Вообще-то предполагается, что мясо. Но скорее все же овощ, — честно призналась Лялька. — Во всяком случае, если соя — овощ, то и сосиска тоже.

— Соя — не овощ, а боб, — поучительно произнес Кудель. И, немного замявшись, добавил: — А может, лучше печенье?

И махнул рукой на пакет «Вискаса».

— Это не печенье, это... — начала было Лялька, но остановилась на полуслове и подозрительно спросила: — Так что ж получается, это ты корм ел? Я, между прочим, его коту оставляла!

Кудель виновато развел руками и хотел было что-то сказать в свое оправдание, но его перебили.

— Чтобы я — да ел эти полуфабрикаты? Барышня, такое предположение просто оскорбительно!

Лялька стремительно обернулась — и увидела кота.

— Позвольте представиться, — картинно выгнув спину, произнесло животное, — Теодор, ученый кот, к вашим услугам.

После богатого на события утра Ляльку уже трудно было чем-то удивить.

— То есть, вся шайка в сборе, — подытожила она. — Ладно, Кудель, как мы уже выяснили, ест «Вискас». А тебя чем угостить? Сосиску будешь?

— Барышня, мы с вами не настолько близко знакомы, чтобы переходить на «ты»! — оскорбился кот. И после небольшой паузы добавил: — Сосиску буду.

— Да неужели! — возопила Лялька, так что не ожидавший подвоха Кудель испуганно втянул голову в плечи. — А кто ночью мне в постель прыгал? И после этого мы недостаточно близко знакомы?!

Кот смутился, но быстро пришел в себя и принял максимально независимый вид:

— Приношу свои извинения. Я просто траекторию не рассчитал. Это досадное недоразумение, уверяю вас, я бы никогда не позволил себе поступка, компроментирующего честь дамы!

Лялька хотела было сказать в ответ какую-то колкость, но тут заметила, что у Теодора нет правого глаза.

— Ладно, с кем не бывает, — махнула она рукой. — Давайте завтракать.

@темы: Хозяин

---

Хозяин. Глава 1

Пара предупреждений в виде предисловия:
1) сей опус сильно отличается по стилю и содержанию от всей моей предыдущей писанины — тем не менее, даю честное слово, что писала его действительно я ;
2) очень-очень многие события и детали, описанные ниже, имели место быть в реальности. Тем не менее, далеко не все; большая часть — все же плод моей буйной (а местами даже болезненной) фантазии. Поэтому убедительная просьба: в комментариях не нужно рассказывать, какой я аморальный тип. И кричать, что Надежда Дормидонтовна — нехорошая женщина, тоже не нужно ;
3) я неплохо знаю и славянскую мифологию, и догматы христианства, и историю протестантизма. Но не считаю документальную точность необходимой (или хотя бы желательной) в малохудожественном произведении. Поэтому все комментарии, затрагивающие религиозные вопросы, будут безжалостно вытерты — независимо от их содержания.

Пока все, хотя по ходу дела новые варнинги, полагаю, еще появятся.
А, да, еще одно: Лялька — это я. Меня действительно так зовут

Собственно первая глава

Лялька проснулась оттого, что кто-то довольно ощутимо шлепнул ее по... хм... в общем, немного ниже спины шлепнул. Не то чтобы в этом было нечто необычное — данная часть Лялькиного тела всегда удостаивалась повышенного внимания со стороны представителей противоположного пола. Только вот стояла глухая ночь, и в своей квартире Лялька находилась одна.

Во всяком случае, она так думала.

Ей понадобилась в общей сложности треть секунды, чтобы проснуться, вскочить и разглядеть в тусклом свете уличного фонаря кота, который, судя по всему, только что спрыгнул с подоконника, выбрав для приземления ее пятую точку.

Кота?

Откуда здесь взяться коту, да еще такому огромному?

Да, окно на кухне открыто, да, первый этаж — но все равно довольно высоко, да и решетки...

— Брысь! — на всякий случай сказала Лялька, хотя кот, кажется, и так не собирался у нее задерживаться. Вальяжно прошествовав на кухню, он скрылся за холодильником...

— Наверное, в окно выпрыгнул, — неуверенно предположила Лялька. Вслух — потому что жила одна, и разговоры с самой собой уже вошли у нее в привычку.

— Судя по всему, не в первый раз заглядывает. Ходит тут, как... как хозяин! Интересно, он в помойном ведре рыться приходит или просто окном ошибся?

Заглянув на всякий случай за холодильник и ничего подозрительного там не увидев, Лялька пожала плечами и пошла спать.

* * *

— Точно тебе говорю, это домашний кот, его хозяева погулять выпускают, а он по ошибке не в то окно залез, — убеждал ее на следующий день Влад. Влад, Лялькин друг и без пяти минут любовник, был мужчиной со всех сторон положительным. Не пил, не курил, матерился в меру, брился почти ежедневно, знал то ли четыре, то ли пять языков — в общем, в глазах Ляльки обладал всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами. Недостаток у него был только один, и звали его Надеждой Дормидонтовной. Надежда Дормидонтовна, она же жена Влада, тоже считала своего мужа мужчиной, в хозяйстве нелишним, и делиться им (а также квартирой и банковским счетом) с Лялькой категорически не желала. Именно в связи с этим досадным обстоятельством любовь Ляльки и Влада носила виртуальный, эпизодический и почти что платонический характер.

— Да, но мне показалось, что он подозрительно хорошо ориентируется в моей квартире, — неуверенно возразила Лялька. — Что ж он, каждую ночь так ошибается?

— Нет, конечно! Просто у его хозяев планировка точно такая же, вот он и ориентируется!

Аргумент не показался Ляльке убедительным, ибо как раз ее кваритира имела планировку нестандартную и для банальной «хрущовки» даже уникальную. Когда-то в светлую голову хозяина пришла мысль снести стенку между комнатой и кухней. Цель этого мероприятия для Ляльки оставалась загадкой, но, как бы то ни было, сейчас она являлась счастливой «обладательницей» модной «студио». В общем, вряд ли кот чувствовала себя как дома «по привычке» — Лялька сомневалась, что кому-либо еще могли взбрести в голову такие радикальные архитектурные эксперименты. Впрочем, возражать не стала.

— А если он снова придет? — тоскливо вопросила она. — Ты не подумай, мне объедков не жалко, но он же территорию того... метить начнет... А я мне запах кошачьей мочи как-то не очень.

— Не переживай! — успокоил ее Влад. — Я тебе спрей принесу, который котов отпугивает. Побрызгаешь подоконник — и он к тебе больше не сунется.

Лялька несколько успокоилась и даже воспряла духом, поскольку считала Влада в подобных делах специалистом: у него дома жил не только кот, но даже и кошка.

* * *

— Даже не думай! — категорично заявила мама, которой Лялька по телефону подробно изложила ночную эпопею с котом, а также обещание Влада избавить ее от возможного продолжения. — Приблудных котов прогонять нельзя! Говорят же: «Кошка на порог — счастье в дом»

— Э-э-э... Я не уверена, что это была кошка. По-моему, все-таки кот — очень уж большой. И вообще, он не на порог, он в окно... — попыталась возразить Лялька, но мама договорить ей не дала:

— Это совершенно не важно! Раз большой — значит, и счастья много будет. К тому же... кхе-кхе... он ночью приблудился... — мама нервно закашлялась и замолчала, но Лялька поняла, на что она намекала — на внуков, появление которых давно уже было маминой голубой мечтой.

— Но он же гадить будет! — попыталась она воззвать к разуму матери, но та была непреклонна.

— В общем, не делай глупостей и кота не обижай! И будет тебе счастье! — авторитетно заявила родительница и положила трубку.

* * *

«Как же, счастье! Будет мне счастье — на собственную задницу — недаром он на нее прыгнул», — тоскливо думала Лялька, стоя перед полкой с кошачьим кормом в супермаркете. Как оказалось, современные коты были настоящими гурманами и в пищу предпочитали употреблять азу из баранины, говяжьи рулетики и прочие деликатесы, которые, впрочем, все равно имели вид обычного сухого корма.

«Интересно, почему не выпускают кошачью еду со вкусом мышей или там дохлого голубя?» — задала риторический вопрос Лялька, пытаясь угадать, что придется по вкусу ее ночному гостю. Потом махнула рукой и схватила первый попавшийся пакет.

Ни в котов, которые приносят счастье, ни в бабок с пустыми ведрами, ни в другую «народную мудрость» Лялька не верила. Равно как и в деда Мороза, мир во всем мире и прочий социализм. Но мамины нервы — это святое, а значит, кота придется кормить, холить и лелеять.

Если, конечно, он еще появится.

* * *

На следующее утро на кухонном подоконнике Лялька обнаружила нетронутый кошачий корм. Видимо, ее «брысь» нанесло бедному животному серьезную моральную травму, и в негостеприимное окно он лазить больше не собирался.

«Ну и ладно», — пожала плечами Лялька, но корм убирать не стала. И вовсе не потому, что надеялась на возвращение несостоявшегося вестника счастья. Поленилась просто.

Поэтому в воскресенье она даже не сразу заметила, что горстка кошачьей еды исчезла. К тому факту, что кот сменил-таки гнев на милость и решил повременить с окончательным разрывом дипломатических отношений, Лялька отнеслась так же равнодушно. «Ну и ладно», — снова пожала она плечами и положила следующую порцию.

Наутро она тоже исчезла.

Через несколько дней Лялька вполне смирилась с наличием у нее виртуального животного. Кот вел себя более чем прилично, в гости являлся глубокой ночью, тихо употреблял оставленную ему порцию и так же тихо исчезал. Не шумел, мусор из ведра не разбрасывал и территорию не метил — во всяком случае, Лялька, бдительно принюхивавшаяся каждое утро, подозрительного запаха ни разу не заметила.

Такие отношения ее вполне устраивали: и волки сыты, и овцы целы, и мама спокойна. Правда, самого кота — или все же кошку? — Лялька так больше ни разу и не видела, но это ее не особо заботило. К домашним животным она вообще была равнодушна.

* * *

Идиллия продолжалась недели две. Пока в одно прекрасное утро Лялька не нашла на кухонном подоконнике — прямо в чисто вылизанной миске из-под корма — записку. На страничке, вырванной из ежедневника (Лялька чуть на схватилась за сердце: неизвестный злоумышленник надругался над блокнотом, подаренным Владом и потому особенно ценимым), большими неровными буквами значилось: «Хозяюшка куделю то оставь».

Лялька села прямо на три дня не мытый кухонный пол.

Прочитала записку еще раз.

И еще.

Потом встала, взяла с полки ежедневник и лишний раз убедилась, что страничка была вырвана действительно из него.

Но ясности, впрочем, не прибавилось.

— Это просто сюр какой-то! — пробормотала она сама себе. — Ну, допустим, записку мне подбросили... — с этими словами она подошла к кухонному окну и посмотрела вниз. Зрелище ее не успокоило: квартира находилась на первом этаже, но ниже был еще и цокольный. Любителю сомнительных шуток пришлось бы воспользоваться лестницей, иначе до подоконника было не достать.

— Но откуда, откуда у этого шутника мой блокнот?! — патетически вопрошала Лялька у початого пакета с «Вискасом», размахивая злосчастной запиской. Пакет хранил скорбное молчание.

Надрывно вздохнув, Лялька начала собираться на работу.

— Владька, — нервно бормотала она в телефонную трубку два часа спустя, — помнишь, ты мне блокнот подарил, такой, с логотипом вашей фирмы на обложке? Скажи, ты такой больше никому не давал?

— А что? — подозрительно осведомился Влад, который в пору бурной молодости почти не стал разведчиком и с тех пор любой информацией делился крайне неохотно.

— Да ничего, я так, просто спрашиваю, — заюлила Лялька, лихорадочно соображая, что бы соврать — рассказывать о невесть откуда взявшихся записках она пока не хотела.

— Ну, дарил, — неохотно сообщил Влад, — Оксане твоей, помнишь?

Оксаной звали Лялькину подругу, с которой она полтора года прожила в одной комнате общежития.

— Помню! — радостно завопила Лялька. — Конечно, помню! Владька, ты прелесть! — и, пока от нее не потребовали объяснений, положила трубку.

— Все просто, очень даже просто! — радостно втолковывала некоторое время спустя кулеру на офисной кухоньке. — Ребята из общежития пошутить решили, стянули у Оксанки блокнот, написали какую-то ерунду и мне подбросили. Это просто шутка такая! Вот Денис вполне мог так пошутить, и Рома, и Антон тоже!

О том, что из ее собственного, нежно хранимого блокнота тоже была вырвана страничка, Ляльке думать совсем не хотелось...

* * *

На следующее утро на кухню Лялька выходила с опаской — и, как оказалось, не зря. На подоконнике ее уже ждал кусок обоев, судя по всему, выуженный из помойного ведра (Лялькина квартира находилась в состоянии перманентного ремонта), со старательно выведенными каракулями. На этот раз послание было подлиннее: «Хозяюшка пошто куделю то не оставила не привыкши мы зазря харчъ потреблять».

Лялька села на подоконник и тихонько завыла. Версия с пошутившими приятелями разваливалась на глазах — вытащить из ведра обрывок обоев у них не было ни малейшей возможности.

— На самом деле все очень просто, — в перерывах между завываниями сообщила она своему отражению в оконном стекле. — Я просто сошла с ума, и теперь у меня галлюцинации. И вообще, эту записку я сама себе написала, в приступе лунатизма, а теперь...

Что «теперь», Лялька договорить не успела, потому что раздался звонок в дверь. «Влад пришел!» — обрадовалась было она, но, посмотрев в глазок, обнаружила под своей дверью двух благообразных старушек с выпусками «Сторожевой башни» в руках. Обычно Лялька не открывала дверь кому попало (а проповедники любого пошиба как раз попадали в ее личной «табели о рангах» в эту категорию), но после утренного инцидента ей уже было ничто не страшно.

— Мир проживает свои последние дни! — сходу сообщила ей старушка номер одни в строгом сером платье и почему-то панаме.

— Но спасение есть! — доверительно поделилась старушка номер два — в потертом спортивном костюме.

— Я знаю, меня уже предупредили, — печально кивнула Лялька, — только я не спасусь. Я куделю не оставила.

Старушки нервно переглянулись.

— Я бы оставила, мне не жалко, — продолжала тем временем Лялька, которой уже было абсолютно все равно, с кем делиться наболевшим: с незнакомыми бабушками или с собственным отражением. — Только я плохо представляю себе, что такое куделя и где ее можно взять. Как вы думаете, а просто пряжа не подойдет?

Старушки попятились. Номер один, в панамке, многозначительно кашлянула и молча сунула Ляльке выпуск журнала. Номер два намек поняла правильно и преувеличенно бодро попрощалась:

— Нам уже пора, нас другие ждут... кого спасать надо... Вы почитайте, там все написано!

— И про то, кому я должна куделю оставить? — оживилась Лялька, но старушки поддержать разговор не пожелали и выбежали из подъезда с прытью, которой вполне могли позавидовать их внуки. Лялька пожала плечами, сунула журнал в соседский почтовый ящик и поплелась на кухню.

@темы: Хозяин

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Крылья алые

Третья — и пока последняя — сказка из цикла.


Однажды в мае, посреди благоухания, разливавшегося от цветущих садов, родилась девочка. Она была бы обычным младенцем, если бы не два алых крыла за спиной, делавших ее похожей на диковинную тропическую птицу.

— Подумать только, у нас родился Ангел! — растрогалась мать.

— Может, все же Ангéла? — растерянно предположил отец. — Ведь она девочка...

Ангел-Ангéла росла, и родители с недоверчивым восторгом смотрели, как она впервые пробует свои чуть окрепшие крылья, как учится летать — пока еще совсем не высоко, так что густая трава в саду щекочет лодыжки...

А по утрам, за завтраком, девочка рассказывала странные истории о никогда не существовавших заколодованных королевствах, о принцессах, танцующих фокстрот с драконами, и о рыцарях в алых плащах, скачущих по лунным дорожкам вслед за вечерней зарей. Девочка говорила, не замечая, что вокруг нее летают фарфоровые чашки, а в открытое окно ветер приносит звуки далекой флейты и играет с легкими перышками у нее за спиной.

Отец хмурился, но молчал, только нервно тер бледными пальцами виски — нелегко придется его девочке в совсем не сказочном мире. Мать слушала с затаенной завистью: много лет назад ей тоже снились похожие сны. Старшая сестра обиженно поджимала губы — она бы смогла не хуже, если бы у нее были крылья — и разве она виновата, что их нет?

А после завтрака Ангéла бежала в сад, к своей чудесной арфе — золоту солнечных лучей сквозь изумруд листвы. Целыми днями она наигрывала волшебные мелодии, и всегда, всегда ей вторила далекая флейта...

Однажды Ангéла сидела на невысоком каменном заборчике, ограждавшем сад, и задумчиво перебирала струны.

— Как ты это делаешь? — на дороге стояла старуха, опиравшаяся на узловатую клюку, и пронзительные ее черные глаза одновременно испугали и очаровали Ангéлу.

— Просто я Ангел, — ответила она, легко взмахнув алыми крыльями.

— Ангел, говоришь... — недоверчиво покачала головой старуха. — Ангелы способны творить чудеса. А ты?

— И я могу! — засмеялась девочка. — Вы же видите — я умею играть солнечные мелодии, а еще — летать с ветром наперегонки, плести венки из звезд и рассказывать удивительные истории.

— Истории... — старуха скептически пожевала губами. — А ты можешь вернуть мне мою молодость?

— Пожалуй, нет, — растерянно ответила Ангéла.

— А хотя бы вылечить мои больные ноги? — продолжала допытываться старуха.

— Нет...

— Тогда, быть может, ты сумеешь хотя бы убедить моего сына не выгонять меня из дому?

— Нет... — Ангéла готова была расплакаться от жалости к незнакомой этой женщине и собственной отчаянной беспомощности.

— Тогда какой же ты ангел? — старуха сурово сдвинула брови. — Ангелы должны приносить пользу своими чудесами, а все, что ты умеешь — просто глупые фокусы для доверчивых дураков.

И она заковыляла по дороге, тяжело опираясь на свою клюку.

…Вечером мать, закрывая на ночь окно, увидела, что трава в саду устлана алыми, будто капли крови, перьями. А утром две самые обычные девочки спустились к завтраку, и у одной из них еще кровоточили шрамы на лопатках, а другая едва сдерживала слезы — ведь она никогда не сможет больше дотронуться до алой своей мечты.

Никто не играл больше на солнечной флейте, и чашки не кружили над столом, и принцессы в зачарованных башнях напрасно ждали своих рыцарей, ведь некому было показать им путь, – и только плач далекой флейты доносился из осиротевшего сада...

@темы: картинки, История ангела

---

Вообще-то

я предполагала, что в этом дневнике будут только мои словоизлияния — и чужие картинки. Но в виде исключения размещу все-таки стихотворение одного голландца. Перевод сделал специально для меня очень дорогой мне человек — честное слово, это один из лучших подарков в моей жизни. Спасибо, Моргенштерн

Если кто-то владеет голландским, оригинал он может найти здесь: www.pinklotus.org/wkoogschier.htm — или под катом.

Из Оога в Схир

У поручня на палубе
Я стоял, вглядываясь в море.
Ветер развевал мои волосы,
А чайки, беспокойные на ветру,
Искали рыбу
Или хлеб, который бросали им.
Я протянул руку с кусочком хлеба

И ждал,
Пока его увидят.
Нет никакого выбора.
Они с жадностью подлетели.
Своими пальцами я коснулся клюва,
И потом в них осталась пустота.

Чуть позже в Схире,
В часовне
Хозяин Простоты
Протягивает свою руку
И бросает свои слова нам,
Тем, кто понимает слова.
Нет никакого выбора.

Мы подлетаем
С пустотой внутри.
Мои пальцы тянутся,
Чтобы схватить,
Но ничего не находят.
И я остаюсь
С пустотой

Van Oog naar Schier

aan de railing van het dek
sta ik te kijken
naar de zee
de wind speelt door mijn haren
de meeuwen
roerloos op de wind
speurend naar vis
of toegeworpen brood

ik steek mijn hand uit
met een stuk brood
en wacht
het wordt gezien
geen keus
gretig vliegen ze aan
mijn vingers voelen
de snavel
en blijven leeg achter

later op Schier
in de kapel
de Meester van de eenvoud
steekt zijn hand uit
werpt ons woorden toe
ze worden verstaan
geen keus
we vliegen mee
de diepte in
mijn vingers grijpen
naar houvast
maar vinden niets
ik blijf leeg achter

@темы: картинки, не свое, в рифму, личное

---

А знаешь...

Древние скандинавы считали, что ад — это место вечного ледяного холода. Странно, правда? Мы-то привыкли представлять его в языках пламени и запахе серы.

Но если кто-то думает не так, как мы, это не значит, что он ошибается.

И знаешь еще что? А я ведь христианка, и потому помню: ад — не где-то за гранью нашего мира. Ад — это здесь и сейчас, потому что он — в нашей душе. Кому-то — обжигающий холод, кому-то — нестерпимый жар. Только не стоит его бояться. Потому что рядом — рай.

Мы не можем выбирать, где и когда родиться, мы не всегда вольны управлять своей судьбой, и кажется временами, что волны жизни несут нас в неизвестность, не оставляя ни малейшей возможности выбора.

Только выбор всегда есть, и он всегда принадлежит нам — никому больше.

Мы не можем изменять обстоятельства, но изменить-то свое отношение к ним — вполне в наших силах. В одиночестве кто-то видит невозможность быть с тем, кого любишь, а кто-то — возможность побыть собой. И постоянные расспросы говорят не только о недоверии — но и о стремлении стать ближе. А то, что мы вынуждены прятаться от своих и от чужих — это же замечательная игра, правда?

Это неправдоподобно прекрасный город достался нам в наследство, и ветер играет с нами в прятки в лабиринтах его улиц. Не стоит бояться будущего — ведь настоящее прекрасно. И ни один ветер не сможет разлучить нас — потому что, как бы не кружил он на юге и на севере, все равно вернется на круги своя.

Я буду ждать тебя там.

@темы: словоизлияния, личное

---

Туман и истертые книжные страницы —

Посвящается В.

вот что такое наша с тобой любовь. Туман за окном, туман в мыслях, туман перед глазами. Мы прячемся в нем от моих друзей и от твоей жены — впрочем, нет, скорее уж от самих себя.

И ищем друг друга в старых сказках — в тех, знаешь, что про заколдованных принцесс и их верных рыцарей.

Только вот свадьбы в конце не будет — потому что наша сказка совсем не о том.
Потому что мне достался Тристан с глазами цвета осеннего тумана, ma tristesse — печальный рыцарь, разрывающийся между двумя Изольдами.

Наша весна совсем похожа на осень, и холодные ветры вот-вот унесут и нас, и этот странный город, будто нарисованный на полях старинной книги. Лиловыми ягодными слезами плачет терновник, и аромат увядающих роз напоминает мои (твои?) духи. Мы отравлены осенним горьковато-полынным туманом, мы вот-вот истаем в него, оставив лишь — воспоминанием — капли дождя на стекле, похожие на наши слезы.

Туман и истертые книжные страницы — вот что такое наша с тобой любовь.

@темы: словоизлияния, личное

---

Вот видишь, как оно бывает —

Посвящается В.

два месяца назад мы друг друга и не знали почти.
И всего-то три недели прошло с тех пор, как ты стал что-то значить для меня.
Когда же «что-то» успело превратиться во «все»?

Вот видишь, как получается — еще вчера я любила шоколад, выдумывала истории и танцевала во сне.
А теперь у меня туман в голове и страх на кончиках пальцев. Я путаю сон с явью, да и, в общем, какая разница: и то, и другое — все равно о тебе.

В каждом солнечном зайчике вижу твою улыбку. И запах земляники со сливками напоминает о твоих поцелуях. А у фарфорового ангела на полке прохладные тонкие пальцы — точь-в-точь как у тебя. Хотя знаешь, я до сих пор не разобралась, какого цвета твои глаза — ну ничего, я успею, ведь у нас есть еще время, правда?

Мы так отчаянно непохожи, что это одновременно и страшно, и весело. Мы целуемся в метро и шепчем друг другу нежности прямо на улице — и какая разница, что подумают прохожие? У нас так мало времени, что тратить его на соблюдение приличий – верх легкомыслия. Но это же серьезно, правда?

Я влюблена в твой голос, который невозможно спутать с другими. И в то, как бережно ты обнимаешь меня за плечи. Я знаю, ты считаешь меня своим персональным чудом — что ж, постараюсь тебя не разочаровать. Хотя знаешь, самое большое чудо — это неизбывная нежность в коротких строчках наших писем.

Мы мечтаем о будущем и выдумываем общее — на двоих — прошлое. И кажется, что время ополчилось против нас. Но мы справимся, точно справимся, и наше личное счастье уже совсем рядом — я видела его сегодня во сне, правда.

Я люблю тебя.

@темы: словоизлияния, личное